Ровно месяц назад, 24 мая, президент Шавкат Мирзиёев провел встречу с руководителями научно-исследовательских центров, вузов, академиками и молодыми учеными в Национальном университете Узбекистана. В ходе круглого стола участники встречи говорили о коммерциализации результатов научных исследований, о проблеме подготовки кадров и необходимости создания новых учебно-методических программ, финансовой и социальной поддержке ученых.
Как отмечает пресс-служба главы государства за последний год заработная плата ученых, академиков и научных работников повысилась в несколько раз: с 1 сентября 2018 года размер заработной платы научных работников повысился в среднем на 25%, на 20% с 1 января 2019 года. С 1 июля ожидается повышение еще на 25%. Более того, по итогам встречи президент предложил установить надбавки к зарплате в размере 30% для кандидатов наук и 60% для докторов наук, занимающихся научно-педагогической работой в госорганизациях. Пожалуй, впервые за всю историю независимого Узбекистана, правительство так серьезно взялось за науку.
Repost поговорил с членами научного сообщества, бизнеса и иностранным экспертом и выяснил, как обстоят дела в отечественной науке, попытавшись пролить свет какими решениями можно реанимировать науку и помочь ей.
Нуждов Георгий - младший научный сотрудник института ионно-плазменных и лазерных технологий АН РУз им. У.А. Арифова.
В настоящий момент ставка младшего научного сотрудника без учета налогов составляет около 2,5 миллионов. Вместе с тем следует отметить, что, если сотрудник в достаточной степени энергичен, трудоспособен и имеет соответствующие навыки, он может быть задействован в двух разных проектах, и таким образом будет получать полторы ставки.
Говоря о том, достаточно ли это для работника моего уровня, можно было бы отметить, что в ряде стран мои коллеги могут зарабатывать в несколько раз больше.
Но, во-первых, следует сделать оговорку, что речь идет о странах-промышленных гигантах, таких как, например, Китай и Германия, и наука там уже много лет работает в крепкой спайке с промышленностью, что и позволяет обеспечить относительно высокий уровень финансирования научных проектов. Во-вторых, хотелось бы отметить, что и стоимость проживания в целом в этих странах, как правило, заметно выше.
Вместе с тем с некоторой досадой следует отметить большие сложности финансового характера в смысле участия в международных конференциях за рубежом. К сожалению, траты такого рода, как правило, не предусмотрены в бюджете научного проекта, а лететь, например, в Москву за свой счет ради 3-х дней конференции довольно накладно. Хочется думать, что в дальнейшем этот вопрос будет успешно решен нашим руководством.
Лично я считаю свой уровень обеспеченности вполне приемлемым.
Существует ли взаимодействие отечественных ученых с международным научным сообществом? Как и кем мы представлены зарубежом?
Да, такая кооперация имеет место.
Вообще, следует понимать, что в большинстве случаев научные изыскания, по крайней мере, на некотором этапе требуют серьезных финансовых вложений. Для подтверждения любой теории требуется проведение ряда качественных экспериментов. И тогда речь будет идти об особо точных приборах, специфических реагентах, уникальных образцах (так, например, нужный для изучения некоторых аспектов теплопроводности жидкостей, содержащих наночастицы (размер таких частиц должен быть не больше 10-9 нанометров) 1 грамм наночастиц золота стоит в десятки раз дороже 1 грамма чистого золота). Или же, возможна ситуация, когда вам требуется специальный объект типа обсерватории, лаборатории по выращиванию кристаллов или посевных площадей для новых сельскохозяйственных культур.
Для того, чтобы не закупать и не возводить все, так сказать, с нуля, многие лаборатории прибегают к международной кооперации, в рамках которой ряд сотрудников института отправляется в командировку с целью проведения нужных измерений с зарубежными коллегами. В дальнейшем на основе полученных экспериментальных данных ведется аналитическая работа, публикуются совместные печатные труды. Так, например, у нашего института существуют крепкие связи с рядом институтов Германии и Южной Кореи. Так же некоторые ученые из-за рубежа регулярно посещают Майданакскую высокогорную обсерваторию и Институт "Физика-Солнце" [Физико-Технический Институт НПО «Физика-Солнце» при академии АН РУз, занимающийся разработкой высокоэффективных технологий в области использования возобновляемых источников энергии, гелиоматериаловедения, приборостроения. Основан в 1943 году – прим. ред.].
Хочу отметить, что кроме совместных проектов наша наука представлена зарубежом и участием наших сотрудников в международных конференциях и публикациями статей в регулярных печатных изданиях научных журналов.
Также своим мнением поделился Пулат Таджимуратов - базовый докторант и младший научный сотрудник Астрономического института Академии наук Республики Узбекистан.
Я аспирант. Правда, сейчас это называется «базовый докторант». Платят 2 482 910 сум в месяц. Так как это не заработная плата, а стипендия, налогов с неё не удерживают.
У младшего научного сотрудника без стажа начисление больше, но за счёт налогов он получает меньше, чем я.
Если бы мне нужно было обеспечивать только себя одного, то я думаю, что этого бы мне хватало. Если у аспиранта нет дома и он снимает квартиру, то, возможно, ему не будет хватать. Плюс, откладывать что-то с такой заработной платой никак не получится.
Мы периодически бываем на различных научных конференциях и саммитах. Но, к сожалению, приходится «клянчить» на поездки, на проживание, на какие-то непредвиденные расходы. Денег, которые дает наше государство, мало, и нужно отчитываться за каждую копейку.
Мне, как молодому ученому, не хочется уезжать из страны по двум причинам: люблю Узбекистан и не хочу оставлять родителей одних.
Одним из ключевых финансовых источников для развития науки может служить частный сектор. Научные изыскания, помимо решения насущных проблем, позволяют бизнесу многократно сокращать расходы на издержки производства, внедрять инновационные производственные процессы и технологии, повышать конкурентоспособность на рынке и т.д.
Так, например, согласно итогам исследования "Глобальные лидеры инноваций" (GlobalInnovation 1000 Study), проведенного агентством Strategy&, объем корпоративных расходов на научно-исследовательские и опытно конструкторские работы (НИОКР) в 2018 году во всем мире увеличился на 11% и составил в общей сложности 782 млрд $. Рост расходов на НИОКР в 2018 году наблюдался в преимущественно крупнейших промышленных центрах мира. В Китае расходы бизнеса на науку за прошлый год увеличились на 34%, в Европе на 14%, в Северной Америке на +7,8% и в Японии на +9,3%.
Мы поговорили с Батыром Арифджановым – IT -предпринимателем (автор проектов Paynet, LeBazar) основатель узбекской версии международного образовательного онлайн-портала KhanAcademy, и узнали как ладят меж собой отечественный бизнес и наука.
Как, на ваш взгляд, сделать так, чтобы в Узбекистане бизнес тесно сотрудничал с научным сообществом?
Это как хлопок ладонями. Чтобы он случился, необходимо чтобы обе ладони двигались друг другу навстречу. Нельзя, чтобы одна сторона двигалась, а другая пассивно ждала. У нас ни та, ни другая стороны активно в этом не участвуют.
Лет пять назад я интересовался производством солнечных панелей, и первое, что пришло на ум – пойти поговорить с сотрудниками Института солнца. Когда я туда пошел и увидел, насколько у них плачевное состояние, я был ошарашен. Самое удивительное, что сотрудники института знали про солнечные панели меньше, чем я, искавший информацию в интернете и посетивший пару выставок. В итоге я эту затею бросил.
Я не думаю, что сейчас в науке что-то изменилось. Вы говорите, что зарплату ученым повысили, но я реального сближения и интереса со стороны ученых в сторону бизнеса не вижу. Бизнес начнет делать шаги и проявлять интерес к науке только тогда, когда начнет получать сигналы, что там реально что-то есть полезное и применимое.
Если ученые, например, изучают агрокультуры, им нужно больше рассказывать о том, что они сделали: произвели новые сорта растений или новые породы животных. Этим же должна все больше интересоваться общественность и журналисты.
Ученые ушли в себя и забыты всеми. Они живут в своем научном мире, оторванном от реальности, а применение научных знаний в реальной жизни, к сожалению, минимально.
Я был в Грузии. Грузины сделали неплохой синтез между наукой и бизнесом. Там при IT-парках есть некие кворкинги, где приглашают и бизнесменов, и ученых. Ученые туда приходят, рассказывают о своих изысканиях и о том, как это можно использовать в бизнесе.
Один мой друг нашел в Грузии ученого, разработавшего бактерии, которые умеют разлагать пластик. Эти особенные микроорганизмы живут в мусорках и перерабатывают пластик, пожирая его. Сейчас они с этими разработками выходят на европейский рынок, создав капуслы, которые кидаются в мусорные ямы, закапываются вместе с ними, и в течении пары лет перерабатывают пластик так, что землей потом снова можно пользоваться.
Кто, по вашему мнению, должен сводить бизнес и науку?
Есть целое министерство – Мининновации. Я не знаю, чем они занимаются. Я думаю, что площадки для синтеза бизнеса и науки должны организовывать они. Это же не только в сторону ученых должно быть, но и наоборот. Нужно приходить в частный сектор и спрашивать, что им необходимо, чего не хватает.
Например, приходит фермер и говорит, что у него от каких-то жуков каждый год урожай дохнет. Пусть они посидят, как над госзаказом, и скажут, что вот здесь можно предпринять вот такие-то шаги. Помогут ученые - потянутся все.
Это не должно быть формализовано всякими учеными советами. Это должно быть легко: пришел, поговорил, быстро заключил договор.
Сегодняшний бизнес в Узбекистане нуждается в науке?
Конечно, нуждается. Я бы несмог оценить, насколько нужда большая, потому что потребности скрыты. В каждой индустрии есть свои проблемы.
Помимо рыболовства, сельского хозяйства и животноводства есть более прикладные дисциплины, например, математика. У нас в бизнесе есть проблемы с анализом BigData [структурированные и неструктурированные объемы большой информации – прим.ред.]. Нам нужны хорошие математики, которые хорошо в этом разбираются.
Решительные инициативы и политика в сфере науки и образования грузинских властей достойны тщательного внимания. Подтверждением этому является почетное третье место, которое заняли молодые ученые женщины на 30-м конкурсе молодых ученых Европейского союза (EUCYS), прошедшем в сентябре 2018 года.
Ученые из Грузии изобрели ручной детектор с ретроотражающим мозаичным экраном для визуализации оптических неоднородностей, который позволяет обнаруживать утечку природного газа или предсказывать извержения вулкана.
С начала этого года в Грузии стартовали масштабные реформы системы образования и науки. Реформы рассчитаны на четыре года. Грузинское правительство ставит целью превратить Грузию в образовательный центр и сделать ее лидером в регионе. Для достижения данной цели будут внедрены стандарты Совета европейских исследований (ERC–стандарты), блокчейн и 3D-технологии. Также, грузинское правительство полностью будет финансировать доступ государственных и частных вузов и научно-исследовательских институтов к международным научным базам - ELSEVIER.
ELSEVIER — это ведущий мировой поставщик научных, технических и медицинских информационных продуктов и услуг. Компания сотрудничает с глобальным научным сообществом и публикует более 2,5 тысячи журналов и более 20 тысячи книжных наименований в год.
Более подробно о научных открытиях грузинских ученых за последние годы вы можете прочитать здесь.
Мария Лашхи - заместитель председателя Агентства инноваций и технологий Грузии, рассказала как устроено государственное регулирование и отношение к науке в своей стране.
Что необходимо сделать, чтобы ученые были востребованы? Как сделать так, чтобы они интегрировали свои идеи в бизнес, а не просто сидели в кабинетах?
Для свершения любых серьезных реформ нужно совершить «ментальную революцию», то есть кардинально изменить мышление. Грузия находилась в состоянии «постсоветского похмелья», как я этого называю. Без модернизации мышления, невозможно модернизировать окружающую реальность. Во главе всей политики и общественной жизни должен стать человек с его правами, потребностями и возможностями. Если говорить конкретно о науке, то нужно ценить работу ученых и дать им хорошие зарплаты, чтоб они понимали, что делают важную работу.
Важным инструментом для интеграции научного сообщества в реальные запросы и скрытые, так называемые, «несформулированные» нужды общества служит платформа, где ученые и бизнес-сектор будут иметь возможность ведения полноценного диалога. У бизнеса и научного сообщества совершенно различные языки, способы и инструменты коммуникации. Именно поэтому необходимо иметь офис или целую государственную структуру, где будет функционировать фасилитатор – менеджер или агентство, которые будут выстраивать успешную коммуникацию.
Так же частный сектор должен понимать, что может много чего перенять от ученых. Если в стране много импорта, то бизнес может найти решение для своих проблем, обращаясь за помощью к ученым. Например, особую статью в экономике Грузии составляет вино и сельское хозяйство в целом. Мы привозили в страну ведущих производителей вина со всего мира, а также иностранных специалистов в области бактериологии и ботаники. Грузинские производители вина на таких встречах смогли получить необходимую информацию о производственном процессе и нашли ответы на свои вопросы. Грузинские ученые, в свою очередь, благодаря тесному знакомству с достижениями мирового научного сообщества переняли новые знания, опыт и в дальнейшем помогали отечественному бизнесу.
Крайне важный момент – необходимо создать для ученых беспрепятственный доступ к финансированию и возможности коммерциализации своего интеллектуального труда. Приоритет в модели поведения государства в научной сфере должен сместиться от регулятора и контролирующего органа к посреднику. Нет ничего хуже для ученого, чем советский бюрократизм с заполнением всевозможных бумажек.
Автор: Али Каххоров
Получайте статьи первыми в Телеграм-канале @RepostUZ.