Достаточно вспомнить несколько недавних публикаций. Так, более 38% площади от всех земель в Центральной Азии находятся в состоянии засухи. Цифра прозвучала на полях очередной сессии Комитета по рассмотрению реализации Конвенции ООН по борьбе с опустыниванием. Усугубляется все тем, что температура воздуха в регионе растет быстрее, чем в среднем по планете. Поэтому дефицит воды становится для стран ЦА все более осязаемой угрозой — и для экономики этих государств она может создать множество препятствий, ведь 60% населения Центральной Азии зависит от сельского хозяйства.
Тем временем аналитики Евразийского банка развития (ЕАБР) прямо заявляют: к 2029 году Центральная Азия столкнется с хроническим дефицитом воды. На сегодняшний день 10 миллионов жителей региона не имеют доступа к питьевой воде. И эта цифра явно вырастет, потому что население в странах ЦА от года к году растет, объемы производства — тоже, а вот водная инфраструктура, в частности, сети водоснабжения и водоотведения, не развиваются. Степень их износа достигла 80%.
По оценкам аналитиков ЕАБР, инфраструктурный сектор нуждается в 2 миллиардах долларов инвестиций ежегодно — и это в течение ближайших пяти лет.
А если этих средств не будет? Возможны конфликты из-за воды между странами в будущем? Этого никто не может исключить, учитывая, что водно-энергетический комплекс ЦА сталкивается со все новыми и новыми рисками. Одним из них может стать канал Кош-Тепа.
Что может ждать Хорезм и Бухару
О строительстве канала Кош-Тепа в Афганистане заговорили в 2022 году. Заговорили и сразу приступили к действиям — воду для канала решили брать из Амударьи. Имеет ли Афганистан на это право? Географически страна тоже входит в Центральную Азию, но при этом не участвует ни в одном водном соглашении региона. То есть обязательств и необходимости согласовывать свои решения, связанные с водным комплексом ЦА, у Афганистана нет.
До сих пор никаких соглашений по вододелению у стран Центральной Азии с Афганистаном не было. Афганистан не подписывал Конвенцию ООН по охране и использованию трансграничных водотоков и международных озер (она была принята в 1992 году). Стоит заметить, что Афганистан не входит в Межгосударственную координационную водохозяйственную комиссию стран Центральной Азии (МКВК), в рамках которой страны региона определяют квоты на водозабор из Амударьи и Сырдарьи, — объясняет Наталья Шивалдова, директор эколого-ресурсного центра Ekomaktab.
Канал строится в расчете на забор воды из Амударьи в десять кубокилометров в год. Однако даже если воды из трансграничной реки будут забираться в новый канал в два раза меньше, на странах, расположенных ниже по течению, это отразится очень негативно, полагает эксперт.
Хуже всего будет в низовьях реки — в Хорезмской и Бухарской областях и Каракалпакстане. Амударья уже сейчас не доносит свои воды до Арала, после ввода канала в эксплуатацию обмелеет ещё сильнее и может откатиться ещё дальше от Арала. Сейчас река Амударья заканчивается в Междуреченском водохранилище, питающем небольшие озера в Приаралье, — говорит Шивалдова.
Одни вопросы
Итак, угроза полного обмеления Арала. Об этом ничего не сказано в описании проекта канала на сайте международной консалтинговой компании AACS Consulting. Именно эта фирма готовила на протяжении трех лет технико-экономическое обоснование для Кош-Тепы. По данным сайта организации за 2021 год, документ был создан в рамках проекта Агентства США по международному развитию (USAID).
Получается, что правительство Афганистана задумалось о строительстве канала вместе с США еще до прихода Талибана к власти. Сейчас Кабул заявляет, что строительство ведется без внешнего финансирования.
Даже если USAID отказалось от Кош-Тепы, которая может создать проблемы для всего региона, у Агентства есть немало других проектов в рамках Глобальной водной стратегии на 2022-2027 годы. Деньги на реализацию стратегии пойдут как раз через USAID.
Казалось бы, отличная идея, ЕАБР давно говорит, что нужно привлекать международные финансовые организации и агентства развития в сектор водоснабжения. Но по оценкам банка, водному сектору Центральной Азии нужно более 10 миллиардов долларов. Тем временем в USAID Казахстану, Кыргызстану, Узбекистану, Таджикистану, Туркменистану и Афганистану решили выделить… 24 миллиона долларов. Странная сумма, если Штаты хотят решить проблему глобально. Еще больше вопросов вызывает факт присутствия в реализации стратегии Министерства обороны США. Возникает ощущение, что Вашингтон хочет больше контролировать водный сектор, нежели помочь.
Ответов на эти вопросы нет, так как описание программы лишено конкретики: стратегия-де поможет направлять усилия «по улучшению здоровья, процветанию, стабильности и устойчивости посредством улучшения управления водными ресурсами».
Для сравнения вспомним информацию на сайте ЕАБР. Все изложено четко и понятно: банк готов направить в качестве гранта 400 миллионов долларов на проекты по оцифровке водоучета и выпуску ирригационного оборудования, плюс около 10 млн долларов на развитие экспертизы по водосбережению.
Разница в подходах
Не стоит забывать, что у USAID есть скрытая сторона деятельности — масштабная образовательная работа с некоммерческими организациями, академическими учреждениями и коммерческими компаниями, напоминает Денис Борисов, эксперт по Средней Азии и Казахстану, заведующий кафедрой мировой экономики, международных отношений и права Новосибирского университета экономики управления, глава автономной некоммерческой организации «Сибирское общество международных исследований».
Всё-таки США умеют делать красивую обёртку. Кто будет против равного доступа к чистой питьевой воде, рабочей канализации, технологиям водосбережения и гигиены?! Но дьявол кроется в деталях. Часть водной политики USAID в регионе действительно приносит пользу: помощь в установке системы мониторинга за водными ресурсами, финансирование восстановления объектов ирригационной системы, установка водоочистных и канализационных систем. Тактика малых полезных дел, которые не могут изменить ситуацию, но приносят пользу на локальном уровне. Это видимая часть айсберга, которую любят тиражировать в СМИ и которая оправдывает водную политику США в странах региона, — перечисляет Борисов.
Но на самом деле стратегия нацелена на помощь отдельным общественным группам на территории государства, что не дает возможности странам региона выработать какую-либо консолидированную позицию, ведь глобальности по сути нет. Как объясняет Денис Борисов, «США помогают, но так, чтобы сохранить потребность в помощи».
Они работают на болевых точках развивающихся государств, которые в силу ограниченности социально-экономических ресурсов и отсутствия необходимых технологий не могут одномоментно решить все свои проблемы. Дают рыбу, но не удочку. В какой-то мере деятельность США подрывает авторитет государственных институтов, показывая их слабость и неспособность в решении потребностей общества, — считает эксперт.
Этим Вашингтон отличается от Москвы, которая участвует именно в развитии энергетического комплекса региона в целом, что подтверждает, например, проект Пскемской ГЭС.
Есть конкретные проекты и результаты. А чем могут похвастаться США, кроме предостережений об опасности развития отношений с Россией?! РФ последовательно занимается созидательной политикой, а США, скорее, выступают провокаторами. Это что угодно, но не конкуренция, — говорит Борисов.
Тем временем в ЕАБР полагают, что для борьбы с дефицитом воды Центральной Азии нужны по-настоящему масштабные, объединяющие инициативы, какой может быть единый водно-энергетический консорциум. В видении банка такая организация должна быть международной, то есть предполагать участие на равных. Россия здесь может выступить как технологический партнер и нейтральный арбитр, в случае возникновения спорных вопросов между участниками организации.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
Больше новостей в Телеграме
Подписаться