Прогресс имеет один недостаток: время от времени он взрывается.
– Вы кто?
– Я – мирный атом.
– А почему с топором?
– Вот видите, как мало вы знаете о мирном атоме!
Анекдот
Почти одновременно в отечественных средствах массовой информации появились интервью по поводу строительства АЭС в Узбекистане. Первое интервью дал профессор Высшей школы экономики, главный советник руководителя Аналитического центра при правительстве России Леонид Григорьев. Второе – эксперт по ядерной энергетике, президент Фонда научных исследований и развития гражданских инициатив «Основание» (РФ) Алексей Анпилогов.
- Электричество отключили. Как только тепло и свет становятся вам жизненно необходимыми, государство обязательно отключает электричество. - Для чего они это делают? - Укрепляют национальный дух! (фильм «Сильвия»)
Как видите, интервью давали российские специалисты. В этих выступлениях высказывается мысль, что создание атомной энергетики является «надёжным выходом из ситуации энергодефицита».
Действительно, нехватка электроэнергии в Узбекистане становится тормозом развития экономики и предпринимательства, приносит бытовые неудобства. Начало зимы показало, что с возросшими нагрузками не справляются ни генерирующие мощности, ни распределительные сети и трансформаторы.
В настоящее время - по данным Министерства энергетики - располагаемая генерирующая мощность республики составляет 12,9 ГВт, из них ТЭС – 11 тыс. МВт или 84,7 процентов; ГЭС – 1,85 тыс. МВт (14,3 процента); блок-станции и изолированные станции – более 133 МВт или 1 процент.
В «Концепции обеспечения Республики Узбекистан электрической энергией на 2020–2030 годы» отмечалось: «В период с 2012 по 2019 годы наблюдался рост производства электрической энергии на уровне в среднем 2,6 процента в год. Однако, спрос на электрическую энергию удовлетворялся не в полном объёме, дефицит составлял порядка 9,4 процента от потребности».
Прогнозная оценка Министерства энергетики показывает, что в период до 2030 года ежегодный рост потребления электрической энергии по республике будет составлять порядка 6-7 процентов.
Согласно прогнозу, к 2030 году республиканское производство составит 120,8 млрд киловатт-часов, что превысит уровень 2018 года в 1,9 раза. При этом прогнозируемая потребность населения в электрической энергии составит 21,9 млрд киловатт-часов (рост в 1,8 раза к показателю 2018 года), а отраслей экономики, соответственно, 85,0 млрд киловатт-часов и в 2,2 раза.
По данным Министерства энергетики страны в 2018 году потребление электрической энергии на душу населения составило 1 903 киловатт-часа. К 2030 году этот показатель планируется увеличить в 1,4 раза до уровня 2 665 киловатт-часов. Однако, этот ориентир ниже уже достигнутого потребления электроэнергии у наших стран-соседей. Так, в 2018 году потребление электрической энергии на душу населения составило в России 6 257 киловатт-часов, в Казахстане – 5 133 киловатт-часа.
В этих условиях, как будто, весьма здравыми выглядят рассуждения о необходимости строительства в Узбекистане атомной электростанции.
В феврале 2019 года в «Концепции развития атомной энергетики в Республике Узбекистан на 2019-2029 годы» официально была сформулирована цель к 2030 году завершить сооружение и начать эксплуатацию АЭС общей мощностью 2,4 ГВт. Строительство станции планируется начать в 2022 году с привлечением кредита правительства России. При этом президент российского Фонда научных исследований и развития гражданских инициатив «Основание» Алексей Анпилогов в своём интервью анонсировал не только строительство АЭС из двух энергоблоков с реакторами типа ВВЭР-1200 (Водо-водяной энергетический реактор) совокупной мощностью-брутто 2,4 ГВт, но и то, что «узбекское правительство хочет ещё два блока поставить, то есть всего это будет четырёхблочная атомная станция».
Главный советник руководителя Аналитического центра при правительстве России Леонид Григорьев заявил: «Ясно одно – большие мощности инфраструктурного характера... снимают колоссальную головную боль. Выбор строительства АЭС – политическое решение, потому что на это нужны большие средства. Чтобы успеть до 2030 года, нужно уже сейчас бежать».
«Большое видится на расстоянье. / Когда кипит морская гладь, / Корабль в плачевном состоянье» (Сергей Есенин, «Письмо к женщине»)
Почему российские специалисты так заинтересованы в скорейшем начале работ по созданию АЭС в Узбекистане? Ни отечественные специалисты, ни общественность страны ещё не знают всех условий контракта на возведение атомной станции. В августе 2020 года заместитель министра энергетики Шерзод Ходжаев заявил, что сейчас переговоры по строительству атомной станции с потенциальным подрядчиком ещё не завершены, идёт детальное обсуждение всех параметров проекта между узбекской и российской сторонами.
Странно, но уже в октябре 2018 года помощник президента РФ Юрий Ушаков заявлял, что «оценочная стоимость строительства АЭС российского дизайна в Узбекистане составит порядка 11 млрд долларов, запуск первого энергоблока планируется в 2028 году».
Оказывается, в России лучше знают, что нужно делать и куда двигаться нашей стране. В 2018 году, - по сообщению президента РФ Владимира Путина, - Россия выделит кредит в размере 25 млрд долларов на строительство АЭС в Египте: «Причём это хороший кредит, с хорошей процентной ставкой. Выплаты тела кредита начинаются, по-моему, с 2029 года. Это хорошие, льготные условия».
АЭС Аль-Дабаа (Египет) будет состоять из 4 энергоблоков с реакторными установками ВВЭР-1200. Топливный контракт по АЭС Эль-Дабаа может составить 15 млрд долларов. Исходя из озвученных «хороших, льготных условий» можно предположить, что стоимость строительства АЭС в Узбекистане, - учитывая только прямые затраты, - будет около 12 млрд долларов. Да, стоимость топливного контракта в нашем случае может быть ниже: ведь Узбекистан является крупнейшим производителем урана.
По данным Всемирной ядерной ассоциации, годовой объем производства урана в нашей стране превышает 2 400 метрических тонн. Узбекистан занимает седьмое место в мире по производству урана: объем производства урана в 2017 году составил в Узбекистане 2 404 метрические тонны.
Но ведь топливный цикл включает не только добычу урановых руд. Необходимо их обогатить на специальном производстве; изготовить топливо для реакторов; утилизировать отработанное топливо; переработать отходы и захоронить их. Даже без учёта этих факторов, стоимость проекта строительства АЭС огромна.
Обратимся к условиям строительства Белоруской АЭС, на которой также устанавливаются два российских реактора типа ВВЭР-1200. Общая стоимость строительства оценивается приблизительно в 11 млрд долларов. Из них более 90 процентов стоимости затрат по строительству АЭС или 10 млрд долларов покрывает кредит правительства России. 500 млн долларов (5 процентов затрат) – это кредит государственного Внешэкономбанка (ВЭБ) РФ.
Согласно первоначальному договору о строительстве Белорусской АЭС первый платёж по кредиту должен был состояться не позднее 1 апреля 2021 года. Погашение кредита за строительство АЭС намечалось тридцатью равными долями с выплатами каждые 6 месяцев вплоть до 2035 года.
Кроме основного долга Беларусь должна выплачивать проценты. По договору с Россией на 50 процентов суммы использованной части кредита должны были начисляться проценты по ставке 5,23 процента годовых. На остальные 50 процентов ставка составляет величину LIBOR для 6-месячных депозитов в долларах США, увеличенный на 1,83 процента. То есть, - по первоначальным условиям, - кредит на строительство БелАЭС был выдан примерно под 5 процентов годовых. Ежегодные платежи по этому кредиту в 2021-2035 годах оценивались в 1,2 млрд долларов или общая сумма выплат приближалась к 17,5(!) млрд долларов.
14 июля 2020 года в Москве был подписан протокол о внесении изменений в соглашение между правительствами Белоруссии и РФ о предоставлении белорусской стороне государственного экспортного кредита для строительства АЭС от 25 ноября 2011 года. «Протоколом предусмотрено увеличение по сравнению с действующими условиями на 2 года периода доступности кредита, льготного периода и, соответственно, срока кредита. Это позволит воспользоваться средствами кредита на строительство атомной электростанции вплоть до ввода её в эксплуатацию в 2022 году, - говорится в сообщении пресс-службы Министерства финансов Белоруссии. - Также снижена процентная ставка по кредиту - до 3,3 процента годовых, изменён режим ставки - с плавающей на фиксированную».
Изменение условий договора несколько облегчило положение белорусской стороны. Ежегодные платежи по обновлённым условиям оцениваются в размере около 1 млрд долларов, а общая сумма выплат по кредиту (тело и проценты) снизилась до 15 млрд долларов. Но, согласитесь, что и эти цифры огромны.
Согласно утверждённой Стратегии обращения с отработавшим ядерным топливом на Белорусской АЭС, совокупные затраты на обращение с отработавшим топливом при существующих технологиях оцениваются в 2,5–3,5 млрд долларов за весь период эксплуатации.
Более подробно о затратах на декомиссию (вывод из эксплуатации) АЭС и других расходах поговорим чуть позже.
«Если ваша ненависть может превратиться в электричество, весь мир загорится» (Никола Тесла, сербский физик, инженер, изобретатель)
7 августа 2020 года заместитель министра энергетики Шерзод Ходжаев в интервью сказал: «Когда я знакомился с экономикой этого проекта, то пришёл к выводу, что 1 киловатт-час, произведённый на АЭС, по стоимости будет практически равен 1 киловатт-часу, произведённому на ГЭС или тепловых электростанциях при условии, что эти объекты строятся сейчас, а не 30 лет назад. Например, если начать возведение условной ГЭС на 200 или 400 МВт, то расходы на её строительство и последующая стоимость 1 киловатт-часа будут сопоставимы с показателями атомной станции».
«Основным источником в стране является тепловая энергетика – сжигаем уголь и газ. Уже сейчас надо задаться вопросом, а если через 25 лет газа не будет, что будем делать дальше?», – задал риторический вопрос Шерзод Ходжаев. Или заместитель министра энергетики действительно знает больше, чем кто-либо на счёт реальных перспективных запасов природного газа, или не верит, что объём прироста запасов ежегодно будет больше, чем добыча, как заверяют в АО «Узбекнефтегаз».
12 июля 2019 года председатель правления «Узбекнефтегаз» Баходыр Сидиков заявил: «У нас есть очень большие, перспективные направления по геологоразведке, но текущих утверждённых запасов хватит на 20-30 лет». Он отметил, что компания ведёт работу на тем, чтобы объем прироста запасов ежегодно был больше, чем добыча. «Это позволит нам 20-30 лет постоянно двигаться вперёд. На каждый период времени у нас будет план по обеспечению газом на ближайшие 20 лет», – добавил глава компании.
Тогда же Баходир Сидиков сообщил, что «по балансу газа – в стране примерно добывается около 61 миллиарда кубометров в год, из которых 35-40 миллиардов кубометров составляет добыча «Узбекнефтегаза»… сейчас наша основная задача – достичь отметки в 42,3 млрд кубометров, что полностью перекроет внутреннюю потребность, и больше не будет возникать вопрос по реализации природного газа, добываемого в рамках других проектов, на внутреннем рынке».
В 2020 году было добыто 49,7 млрд кубометров газа, что на 17,8 процента ниже уровня 2019 года. Основной причиной падения добычи явилось снижение ООО «ЛУКОЙЛ Узбекистан Оперейтинг Компани» объёмов суточной добычи на 80 процентов проектной мощности из-за падения спроса со стороны Китая. При этом добыча газа по проекту Гиссар была полностью остановлена. Об этом сообщил в конце августа 2020 года вице-президент компании Павел Жданов.
Общие запасы природного газа в Узбекистане оцениваются в 5 трлн кубометров, а доказанные запасы - в 1,1 трлн кубометров. Проводимая в последнее время государством работа по использованию добываемого газа полностью на внутреннем рынке позволит решить проблему газообеспечения не только населения, но и экономики.
Но вернёмся к высказыванию заместителя министра энергетики Шерзода Ходжаев о том, что стоимость 1 киловатт-часа, произведённого на АЭС и на «на ГЭС или тепловых электростанциях при условии, что эти объекты строятся сейчас» сопоставимы. То есть, стоимость энергии на действующих энергогенерациях – устаревших и неэффективных – не может сравниться со стоимостью электричества, выработанного АЭС.
В сообщении пресс-центра Министерства энергетики от 31 марта 2020 года сказано: «По расчётам на сегодняшний день на производство электроэнергии в киловатт-час расходуется 403 сума. Население платит сегодня около 295 сумов за 1 киловатт-час. То есть цена электроэнергии для населения, как и десятилетия назад, дотируется государством... Допустить этого ни одно цивилизованное общество не может».
Опустим данные о том, что в «цивилизованном обществе не может» доля собственного использования сектором энергетики – как следует из Топливно-энергетического баланса страны за 2019 год – природного газа достигать 17,4 процента, а электроэнергии – 49,5 процента первичного объёма предложения, соответственно, газа и энергии. Опустим данные и о том, что – по информации того же баланса – потери природного газа составляют 2,2 процента, а электроэнергии – 10,9 процента.
Для объективности дальнейшего расчёта возьмём курс доллара на 31 марта 2020 года (дата публикации сообщения пресс-центра Министерства энергетики). Тогда стоимость одного киловатт-час 403 сума соответствует 4,2 цента (на сегодня этот показатель равен 3,8 цента).
«Ты ищешь выгод — ну, а в чем есть прок? Твои стремленья — гибели зарок» (Абуль-Ала аль-Маарри, сирийский поэт, философ)
Нам постоянно вдалбливали в головы, что энергия, выработанная «мирным атомом», является одной из самых дешёвых по стоимости – дешевле неё только гидроэнергетика. Но это миф, как и безопасность атомной энергетики или её польза в борьбе с изменением климата.
В последнее время в разных странах активно проходят исследования по изучению реальной стоимости генерации энергии из различных источников. Полученные данные отличаются в зависимости от страны исследования и методов расчёта. И это предсказуемо и понятно. Но есть общее, что их объединяет.
Это вывод – со временем стоимость производства электричества на АЭС повышается, а стоимость энергии на генерациях возобновляемой энергетики снижается.
Почему же раньше нас убеждали в том, что атомная энергетика – наиболее эффективный способ получения энергии? Ответ прост: в период бурного строительства АЭС в мире расчёт затрат вёлся по прямым статьям (строительство станции, расходы на эксплуатацию и топливо). Косвенные затраты не учитывали или учитывали расчётно. Но жизнь, как всегда, внесла свои коррективы, когда у АЭС стали заканчиваться сроки эксплуатации и возникла необходимость их декомиссии.
Современные исследования по изучению стоимости генерации энергии из различных источников производятся с учётом всех затрат на протяжении всего жизненного цикла электростанции. Такой подход позволяет объективно сравнивать себестоимость энергии для различных способов её получения.
В соответствии с данными PRIS IAEA (информационная система МАГАТЭ) на 1 января 2021 года в эксплуатации находятся 445 реакторов (188 атомных электростанций) с установленной мощностью-брутто 417,2 ГВт. Примерно 40 процентов из них подошли к выработке проектного ресурса (в Европе действует 144 реактора, третья часть из них требует вывода из эксплуатации). Следует учесть, что Международные стандарты ядерной безопасности постоянно ужесточают требования и затраты на декомиссию стремительно растут.
Увеличение стоимости энергии АЭС происходит в основном из-за ужесточения требований к безопасности станций, накопления не подлежащих переработке отходов ядерного топлива и радиоактивных отходов, а также роста размера страхования ядерных рисков. Стоимость углеводородной энергетики растёт в тех развитых странах, где ради снижения выбросов внедряют системы хранения и улавливания СО2.
Атомная энергетика – одна из самых капиталоёмких отраслей энергетики. По уровню инвестиций, необходимых для строительства новой атомной электростанции, с ней могут сравниться ТЭС (угольная генерация) с технологией улавливания и хранения СО2, гидроаккумулирующие станции, некоторые технологии переработки биомассы.
Большие капитальные затраты АЭС связаны со сложностью технологии строительства и большим комплексом сооружений, обеспечивающих безопасность и устойчивость к авариям. По данным Управления информации по энергетике при Министерстве энергетики США, капитальные расходы АЭС составляют в среднем 5 530 долларов на кВт мощности.
Международные оценки, например, оценки Lazard – международной консалтинговой компании и крупнейшего в мире независимого инвестиционного банка – говорят о том, что средняя стоимость электроэнергии, выработанной на атомных электростанциях в 2020 году, составляет 12,9-19,8 цента за 1 киловатт-час. Для сравнения: в 2019 году этот показатель составлял 11,8-19,2 цента за 1 киловатт-час; в 2018 году – 11,2-18,9. При этом стоимость декомиссии составляет в среднем 2,9 цента/киловатт-час.
Сколько стоит вывод из эксплуатации атомной электростанции можно судить на примере Игналинской АЭС (Литва). Игналинская АЭС была закрыта в 2009 году, после чего начались работы по её декомиссии. Такая мера была продиктована Литве в качестве одного из условий вступления в ЕС.
На Игналинской АЭС было установлено два водографитовых атомных реактора РБМК-1500 (канального типа на тепловых нейтронах) каждый мощностью-брутто 1,3 ГВт. При этом, реактор № 1 должен быть демонтирован к 2025 году, а реактор № 2 – к 2030 году. Дата окончания всех работ – 2038 год.
Большую часть расходов по ликвидации объекта взял ЕС. Литва выделяет 14 процентов общей суммы. Стоимость демонтажа Игналинской АЭС, по сообщению пресс-службы атомной станции, составляет чуть больше 3,3 млрд евро. Думается, что это заниженная оценка и на практике она будет значительно выше.
Как говорил академик Андрей Сахаров: «Захоронение отработавшей свой ресурс станции – очень сложная техническая задача… стоимость захоронения варьируется от нескольких десятков процентов до ста процентов от стоимости строительства… оно ведётся с радиоактивными материалами, а потому с этими работами связана определенная опасность».
Согласно исследованию, проведённому Lazard, в последние 10 лет стоимость производства электроэнергии на АЭС - в отличие от стоимости производства иных видов электроэнергии – возрастала. Если в 2009 году средняя стоимость электричества, выработанного на АЭС составляла 12,3 цента/киловатт-час; в 2010 году - 10,7; в 2011 году - 9,5, то с 2012 года наблюдается рост до уровня 16,3 цента/киловатт-час в 2020 году.
Почему наблюдается резкий рост стоимости электроэнергии, выработанной на атомных станциях, именно в 2012 году? Вспомним, что произошло чуть раньше.
11 марта 2011 года произошла крупная радиационная авария максимального – седьмого уровня по Международной шкале ядерных событий (INES) – на АЭС Фукусима-1 (Япония). В шкале INES седьмая ступень описывается как сильный выброс (радиологический эквивалент более нескольких десятков тысяч беккерелей йода-131), влекущий за собой тяжёлые последствия для здоровья населения и для окружающей среды. Такая же оценка до событий на АЭС Фукусима-1 присваивалась только однажды за всю историю атомной энергетики: её получила авария на Чернобыльской АЭС, произошедшая в 1986 году.
В результате выявленных ошибок, которые привели к катастрофе, было решено провести стресс-тесты с целью выявления уязвимых мест для каждой АЭС в мире. Также для каждой станции был составлен перечень гипотетических исходных событий, имеющий любую долю вероятности.
Например, для европейской части России, где землетрясений не бывает, учитывался вариант 7-балльного землетрясения. По итогам стресс-тестов, проведённых на всех АЭС мира, было принято решение о резком ужесточении требований по безопасности, которые должны быть реализованы всегда и везде. Дополнительные затраты, направленные на обеспечение безопасной работы атомной энергетики, несомненно, должны были отразиться и отразились на стоимости вырабатываемой электроэнергии.
Существуют заверения чиновников и специалистов о том, что в настоящее время в атомной энергетике реализованы самые современные подходы к обеспечению безопасности, основанные «на принципе глубокоэшелонированной защиты и предполагающие несколько уровней безопасности, с оптимальным сочетанием многоканальных пассивных и активных систем».
В ноябре 2020 года министр энергетики Алишер Султанов затронул вопрос строительства АЭС в Узбекистане. «Реактор, выбранный для Узбекистана, - сказал Алишер Султанов, - является самым безопасным в мире. Он разработан с учётом не только постчернобыльских, но и постфукусимских событий».
«Там настолько разработаны системы безопасности в несколько уровней, вплоть до того, что реактор рассчитан на прямое падение Boeing», – отметил глава Министерства энергетики.
«Реактор рассчитан на прямое падение Boeing». Автора этот довод никак не успокаивает. Так же, как и доводы, что разработка реактора велась «с учётом не только постчернобыльских, но и постфукусимских событий». Почему? Нет смысла останавливаться на всех технологических, организационных и человеческих ошибках, которые привели к катастрофе на АЭС в Японии. Об этом достаточно материалов в СМИ.
Оппоненты могут возразить: все ошибки учтены и введены дополнительные «защиты от дурака». В ответ можно привести популярное выражение: «Можно обеспечить защиту от дурака, но только от неизобретательного».
Всего 25 лет человечеству понадобилось для того, чтобы оно вновь наступило на очередные чернобыльские «грабли». И где наступить! В супертехнологичной и очень предусмотрительной Японии, жители которой на генетическом уровне боятся радиации. Крупная авария на Фукусиме ещё раз подтвердила, что нет и не может быть безопасных АЭС в принципе.
Рассмотрение причин техногенных катастроф на АЭС показывает – абсолютно никто не застрахован от трагедии. Никакой уровень научного и технологического развития не гарантирует обеспечения полной безопасности атомных станций. Наоборот, как свидетельствуют факты, техногенные катастрофы преследуют самые технологичные страны.
Чернобыльская авария (СССР), авария на АЭС Фукусима-1 (Япония), Кыштымская авария (СССР), Уиндскейлский пожар (Великобритания), ТриМайл Айленд (США)… А сколько аварий меньших масштабов и инцидентов происходят на ядерных объектах и о которых не сообщается.
22 января 2020 года начальник управления науки, инноваций и подготовки кадров агентства «Узатом» Шавкат Абдукамилов рассказал агентству Sputnik, что «проект полностью учитывает все когда-либо случавшиеся нештатные ситуации, аварии и следовавшие за ними события. В этой связи мы уверены, что данный проект полностью безопасен».
Факт остаётся фактом. Невозможно предусмотреть все факторы, которые могут сыграть свою негативную роль, их комбинации и сочетания, а уж тем более гипотетические, но вполне вероятные, варианты развития событий. Невозможно просчитать все возможные случаи проектных - просчитанных заранее - аварий.
Именно поэтому ядерное страхование (nuclear risks insurance) – обязанность страховщика произвести страховую выплату за причинение ядерного вреда (ущерба) в результате ядерного инцидента – всегда заключается на определённый размер страхового возмещения и никогда – на полное.
В 2010 году на международной конференции по вопросам аварийного реагирования и противоаварийных учений, японский представитель заявил: «У нас не бывает аварийных ситуаций!» Вскоре слова специалиста из Японии были жестоко опровергнуты событиями на АЭС Фукусима-1.
У нас тоже, как в своё время у японцев, царит эйфория и благодушие. В июле 2019 года министр энергетики республики Алишер Султанов заявил: «Два блока, которые мы строим, по 1200 МВт. Следом будет ещё два блока. Площадка выбирается с учётом того, чтобы расположить там четыре блока».
В сентябре 2019 года Агентство по развитию атомной энергетики «Узатом» организовало пресс-тур на приоритетную площадку предполагаемого строительства АЭС вблизи озера Тузкан Айдар-Арнасайской системы озёр.
В ходе пресс-тура заместитель директора по науке Института сейсмологии АН Узбекистана Вахитхан Исмаилов сообщил: «Образование гор Писталитау связано с Герцинским орогенезом, происходившим 400-450 млн лет назад. Эти горы гораздо древней Памира и Тянь-Шаня, они давно успокоились. Площадка будущей АЭС находится в стороне от активных разломов земной коры — потенциальных эпицентров землетрясений. Здесь могут ощущаться только транзитные сотрясения».
«В радиусе пятидесяти километров сильных землетрясений за последние 2 тысячи лет не наблюдалось. Наибольшие сотрясения происходят в эпицентре — очаге землетрясения. Дальше происходит затухание сейсмических волн. На расстоянии 50 км от эпицентра землетрясения не вызывают сильных разрушений», — уточнил сотрудник Института сейсмологии доктор физико-математических Роман Ибрагимов.
«Нет ничего настолько исправного, чтобы в нем не было ошибок» (Франческо Петрарка, величайший деятелб итальянского Проторенессанса)
Откуда у учёных сведения, что на территории вблизи озера Тузкан «сильных землетрясений за последние 2 тысячи лет не наблюдалось»? Неужели согдийцы, зная о намерении потомков построить АЭС, тщательно записывали все подземные толчки и колебания земной поверхности в этом районе?
Нам объясняют геоморфологические и сейсмические параметры потенциальных площадок: Фаришская степь, сложенная из самых древних (палеогеновых) осадочных и лёссовых пород, представляется одним из самых «спокойных» регионов в Центральной Азии.
Вот мнение заместителя директора Института ядерной физики Академии наук Узбекистана Ильхома Садыкова. В интервью Sputnik Узбекистан учёный рассказал: «Что касается безопасности, то район будущей АЭС находится в восьмибалльной сейсмической зоне, в то время как реакторы нового поколения способны выдержать подземные толчки силой до 9 баллов по шкале Рихтера… Такие реакторы ставят на станциях даже в девятибалльных сейсмозонах, поэтому у нас есть в этом смысле запас. Выбранная нами площадка отвечает всем требованиям, которые предъявила нам госкорпорация «Росатом».
Возможны землетрясения силой 8 баллов. Станция строится в расчёте на подземные толчки силой до 9 баллов. Не слишком ли мал запас прочности? Напомню, что после трагедии на японской АЭС Фукусима-1 были проведены стресс-тесты атомных станций в мире, в которых учитывались все возможные варианты от наступления негативных событий и их комбинаций, включая гипотетически возможные.
Так, для европейской части России, где землетрясений не бывает, учитывался вариант 7-балльного землетрясения. Рассматривается ли в отечественном проекте строительства АЭС такое стресс-тестирование?
Особенно этот вопрос остро встаёт после прорыва 1 мая 2020 года дамбы Сардобинского водохранилища, признанного программой «Ахборот» в 2017 году «стройкой века». Монополизм и коррупция при получении подрядов при строительстве особенно актуальная проблема для Узбекистана. Именно они приводят к нарушениям на стадии проектирования, строительства и сдачи объектов в эксплуатацию.
В июле 2019 года турецкий регулятор атомной энергии выявил трещину в бетонном основании АЭС «Аккую», строительство которой курирует «Россатом». По информации турецких СМИ, площадь фундамента станции была распределена на секции, в которые заливали бетон. Со временем в некоторых сегментах стали наблюдаться расколы. Работники разбили бракованные участки, затем снова залили бетонную смесь. После повторной проверки регулятор снова выявил трещины, которые, в последствии, устранили.
Ситуация повторилась 19 января 2021 года, когда турецкий регулятор атомной энергии вновь выявил трещины в фундаменте турецкой АЭС. Вследствие обнаружения трещин в фундаменте АЭС «Аккую» компании «Россатом» пришлось несколько раз перезаливать бетон. Российская компания утверждает, что данная ситуация «возникла в порядке эксперимента».
Стоит ли экспериментировать при строительстве такого объекта как АЭС? Другой вопрос: турецкие строители считаются одними из лучших в мире. А что будет в наших реалиях?
Ещё один факт. Начальник управления науки, инноваций и подготовки кадров агентства «Узатом» Шавкат Абдукамилов заявил: «Отмечу, что для республики ядерная энергетика — не что-то новое. С 1959 года в Ташкенте эксплуатируется исследовательский ядерный реактор ВВЭР. Он принадлежит институту ядерной физики Академии наук Узбекистана. Что это значит? А то, что у нас уже более 60 лет имеется опыт эксплуатации реакторов, использования именно ядерных технологий, обращения с ядерными материалами, есть специалисты, учёные».
Это заявление, мягко говоря, не совсем корректное. 10 сентября 1959 года исследовательский ядерный реактор ВВР-С института ядерной физики мощностью 2 МВт достиг критичности (рабочее состояние). С целью повышения плотности потоков нейтронов и расширения его экспериментальных возможностей в 1971-1978 годах была проведена реконструкция активной зоны, позволившая повысить номинальную мощность реактора до 10 МВт.
Начальник управления науки агентства «Узатом», как никто понимает, что энергетические и исследовательские реакторы – это несколько разные вещи. Мощности 1 200 МВт и 10 МВт – отличаются, как и отличаются цели функционирования реакторов.
На счёт опыта. Реактор ВВР-С, запущенный в 1959 году, практически перестал использоваться в начале 1990 годов. В 2016 году реактор окончательно заглушили, но с 2017 года начали восстанавливать его работу. Тогда в Ташкент прибыла миссия МАГАТЭ, которая изучила состояние реактора, дала рекомендации по его эксплуатации, техническому обслуживанию, дальнейшей реконструкции и модернизации. Поэтому на счёт того, что у нас «более 60 лет имеется опыт эксплуатации реакторов» я бы поспорил.
А 29 декабря 2017 года Узбекистан и Россия подписали соглашение о сотрудничестве в области использования атомной энергии в мирных целях. Глава «Росатома» Алексей Лихачев, подписавший документ от имени России, тогда заявил: «Наше предложение — строить здесь, в Узбекистане, станцию из двух блоков поколения 3+ ВВЭР-1200».
Шавкат Абдукамилов также сообщил, что процесс подготовки персонала АЭС в Узбекистане начат заблаговременно. В частности, кадров готовит не только единственный зарубежный филиал НИЯУ «МИФИ» (Национальный исследовательский ядерный университет «Московский инженерно-физический институт» - прим. авт.) в Ташкенте, но и отдельные специальные факультеты в ряде вузов республики. По словам Шавката Абдукамилова, подготовка специалистов в такой важнейшей сфере как атомная энергетика не ограничивается вузовским образованием – это лишь первая ступень подготовки.
«Это совсем не означает, что выпускники-атомщики сразу после получения диплома получат доступ к управлению энергоблоками АЭС. Подготовка персонала – это непрерывный процесс», - заявил начальник управления науки, инноваций и подготовки кадров агентства «Узатом».
Площадка для АЭС выбрана, кадры готовятся, агентство «Узатом» создано, эффект подсчитан. Общественное обсуждение? Кому оно нужно, если всё решено. Государство знает лучше… Впрочем, как и всегда.
В рамках пресс-конференции по итогам 2020 года посол России в Узбекистане Владимир Тюрденев заявил, что контракт между Узбекистаном и Россией о строительстве атомной электростанции подготовлен, дело осталось за техническими аспектами и ценой.
«Значит так. Жених согласен, родственники тоже, а вот невеста...» (фильм «Кавказская пленница»)
Все согласны. «Как только контракт будет подготовлен, под ним появятся подписи». Это слова начальника управления науки, инноваций и подготовки кадров агентства «Узатом» Шавката Абдукамилова. На вопрос «Что об АЭС думает население?» Шавкат Абдукамилов ответил: «Мы планировали провести общественные слушания по этому вопросу, как на территории Узбекистана, так и в соседних странах. Но в связи с карантинными ограничениями перенесли эти мероприятия на более безопасное время».
Лукавство? Несомненно. Изначально контракт на строительство в Узбекистане АЭС планировалось подписать до конца 2019 года. Затем дата подписания была перенесена на июнь 2020 года, когда должен был состояться визит президента Шавката Мирзиёева в Москву. Ни до, ни после об общественных слушаниях вопрос не поднимался.
Строительство АЭС преследует – в первую очередь – политические цели. Известно, что 3 апреля 2019 года президент РФ Владимир Путин предлагал России и Казахстану усилить взаимоотношения в атомной отрасли. И в подтверждение серьёзности намерений выдвинул идею строительства АЭС на территории Казахстана по новейшим российским технологиям.
Не так давно стало известно, что власти соседней республики не планируют такую стройку. Поясняя решение правительства Казахстана Касым-Жомарт Токаев заявил, что при рассмотрении предложенного Россией проекта Нур-Султан в первую очередь рассматривал не экономическую выгоду, а то, как к этому отнесутся местные жители. А народ, как поясняют казахстанские власти, эту идею не одобрил.
Разговоры о создании атомной станции в Казахстане ведутся довольно давно – уже более 20 лет. Самый сильный аргумент в пользу строительства атомной электростанции состоит в том, что Казахстан имеет огромные запасы урана: доказанные запасы превышают 800 тысяч тонн, а общие ресурсы – 1,4 млн тонн.
Добыча урана приближается к 25 тысячам метрических тонн в год. Казахстан – мировой лидер по этому показателю. В пользу строительства АЭС говорит и тот факт, что в соседней стране освоено производство урановых таблеток и тепловыделяющих элементов (ТВЭЛ), что позволяет самостоятельно обеспечивать себя ядерным топливом.
Но власти Казахстана решительно отказываются от ядерной энергетики. Так, постановлением правительства Республики Казахстан реактор БН‑350 был снят с эксплуатации 22 апреля 1999 года. Этот реактор на быстрых нейтронах являлся главным объектом Мангистауского атомного энергокомбината и обеспечивал энергий огромный регион. Сегодня эта уникальная установка находится в стадии вывода из эксплуатации, которая продлится 50(!) лет.
Экологи и общественность Казахстана обращаются в Министерство экологии, геологии и природных ресурсов Казахстана с просьбой предоставить информацию о строительстве АЭС в Узбекистане согласно Орхусской «Конвенции о доступе к информации, участию общественности в процессе принятия решений и доступе к правосудию по вопросам, касающимся окружающей среды».
C 1998 года эту конвенцию подписали и ратифицировали более 40 стран, в том числе все страны СНГ (кроме Узбекистана и РФ – последняя подписала конвенцию, но не ратифицировала её). Население Казахстана озабочено проектом будущей атомной электростанции, которая, вероятно, появится менее чем в часе езды от населённых пунктов Шардаринского района густонаселённой Туркестанской области.
У нас же – без общественного обсуждения и без проведения тендера на строительство АЭС – радостно приняли предложение РФ. Ну, как же! Ведь Россия выделяет кредит... Глава агентства «Узатом» Джурабек Мирзамахмудов заявил, что данное решение было принято «сугубо исходя из экономических интересов республики» и не является «спонтанным или политическим». Если данное решение не является «спонтанным или политическим», то почему Узбекистан до сих пор не присоединился к «Конвенции о ядерной безопасности», а лишь готовится это осуществить.
Существуют мнения экспертов, что атомная промышленность для ведущих держав-производителей АЭС практически не прибыльна и, соответственно, её поддержка государством – это политическая целесообразность. То есть, возможно, за экспортом их станций ядерной энергии стоит распространение политического влияния. Действительно, строительство компанией «Росатом» АЭС во многих странах мира ведётся и за счёт кредитов, предоставляемых Россией. Такой же путь предлагается и нашей стране.
Все этапы сооружения и функционирования атомной электростанции (проектирование и строительство, поставки комплектующих и запасных частей, обслуживание и подготовка персонала, переработка и хранение отработавшего ядерного топлива и другие) втягивают нашу страну в определенную зависимость от России. И эта зависимость сохранится на многие десятилетия – до полного вывода из эксплуатации АЭС.
Для РФ развитие атомной энергетики за рубежом имеет политическое и геополитическое значение. Примечательно, что в «Росатоме» рассматривают перспективы успешной конкурентоспособности на мировом рынке за счёт строительства малых АЭС, доступных даже бедным странам. Ведь «энергоблоки с реактором ВВЭР-1200 — политически, технически и экономически доступны не такому большому количеству стран в мире».
Таким образом, ядерная энергетика – это, в первую очередь, большая политика, направленная на распространение и укрепление влияния стран – экспортёров ядерных энергореакторов и технологий.
Продолжение следует.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора статьи.